nantik7

В последний, третий день нашего вояжа в Болдино мы закатились на Свиринскую горку. Свирино – это почти заброшенная деревенька в трёх, примерно, километрах от большого села ЧерновскОе. Был там сам Пушкин или не был - большой вопрос, но мы и не собирались, собственно говоря, следовать за ним по пятам, тем более, что у великого поэта
«Ведут ко мне коня; в раздолии открытом, Махая гривою, он всадника несет», а у нас – чахлый местный автобус с хроническим бронхитом.

Итак, в 7.30, ещё затемно, отправляется от автостанции автобус в сторону Черновского, в 12.30 он выезжает оттуда - этого времени нам вполне хватило для ознакомления с местностью. До Черновского – километров 15, мимо аэродрома «Болдино», для VIP – персон, говорят.
От остановки на главной площади нужно пойти назад и перед мостом свернуть направо,

чуть пройти и у перекрестка налево – там дорога на Свирино и начинается.

Мы почти сразу забрались на высокий холм, который, судя по всему, и именуется «Свиринская горка», прошли по нему вдоль полей, косогоров и перелесков, по верху мимо оврагов дошли до Свирино и спустились к деревеньке (она видна с высоты, не заблудитесь).

Обратно двинули низом, по дороге.

Боюсь, если вы не были в черноземных областях, то вы не знаете, что такое грязь. Это не то, что пачкает, отнюдь, и не то, что брызгает на полы вашего пальто по пути на работу. Грязь – это субстанция жизни, это то, из чего был вылеплен человек, она теплая и влажная, и она везде.

С погодой нам, скорее, повезло: робкий солнца луч все время пытался пробиться сквозь облака и окрашивал дали в такие цвета, что пером вообще не опишешь, и фотоаппаратом не возьмешь.

Мы, питерцы, вообще не очень знакомы с таким состоянием природы, когда листва уже давно облетела, а снега ещё нет. То есть такое состояние длится у нас несколько месяцев, но мы наблюдаем его из окон каменных домов, ибо никто в здравом уме не поедет об эти поры в лес или на дачи. А если и поедет, то увидит унылую пору, но без очей очарования точно.

Впервые мы по-настоящему прочувствовала пушкинскую «Осень» именно здесь (точнее, дома: там читать стихи не хотелось, видов было достаточно). То, что пушкинское стихотворение антиномично – это общее место, но тут я увидела напряжение между жизнью и смертью, предчувствие смерти, которое и дает ощущение полноты жизни,

и одновременно предчувствие новой жизни, перемен, в которой уже нет места «старому», смерть убрала листья, склонила высохшую траву, очистила поля. «Она жива ещё сегодня, завтра – нет».

Вспоминаю Савкину горку в Михайловском - там элегия, тихая грусть, плавные изгибы реки, мягкие очертания перелесков. Здесь – практически голая степь, только краски и горизонты.

Очень красиво.

Фотографировать пейзажи – дело неблагодарное, тем более степной полосы, тем более неважным (но любимым) фотоаппаратом.

Проблема, по сути, та же, что мучила поэтов: как передать невыразимое, тайну творения? Вряд ли имеет смысл пересказывать здесь статью В.А. Грехнёва о пушкинской лирике, которую я так удачно заполучила в Болдино, скажу лишь, что Пушкин, по мысли автора, стремился не к расслоению смысла слова, многообразию его оттенков, обертонов, а к конкретному образу, в котором «по вертикали» поднимались смыслы, поэт как бы уравнивал конкретное и высокое. Не берусь, опять же, крепить мысль исследователя зрительными образами (все же это другая стихия), но присутствие Создателя в создании мы почувствовали на Свиринской горке.

Спустились к деревне – домики почти уже стали частью природного мира, ушли в него, поэтому и не умерли, просто «уходит» деревня, как осень или «чахоточная дева … на смерть осуждена бедняжка клонится без ропота, без гнева». А, может, и будет ей ещё

В их сенях ветра шум и свежее дыханье,

И мглой волнистою покрыты небеса,

И редкий солнца луч, и первые морозы,

И отдаленные седой зимы угрозы.

Напряжение между уходящим, ушедшим и будущим, «осенние» состояние души – для Пушкина это и есть вдохновение, которое он искал и находил здесь, в Болдино.