nantik7

Вступление

Слякоть, дожди, мокрый снег, разбитые дороги, унылые лица, нищета и разруха, откровенные в своей неприглядности. Всё так, это она – поздняя осень в русской провинции. Хороша зима: крепкий морозный воздух, запах дымка и снега, бодрость духа и тела, белокаменная строгость соборов! Вряд ли надобно описывать преимущества летних путешествий – вспомним лишь купание в местных озёрах, реках и речушках, виды, открывающиеся с холмов, обрывистых берегов. «Эх, Родина», скажешь про себя, бывало, и вздохнёшь полной грудью. А тут… залезешь на крепостной вал Белозерска под проливным дождём и шквальным ветром, кинешь взгляд окрест себя, а там… черным-черно: избы прогоревшие, крыши проваленные, храмы под цвет неба осеннего и воды Белого озера – и впрямь, белые. «Ух, Родина», выдохнешь из себя после глотка сорокоградусной (а что делать – ещё день мокрым бродить).






Только давняя, неотступная любовь к этой самой русской провинции гонит человека (меня, например) поздней осенью на Вологодчину. Именно в эту пору возникает ощущение подлинной жизни малых городов. Кажется, что и Кириллов, и Белозерск, и Устюжна так всегда и существуют, как в ноябре: в трудах, пьянстве, молитвах, разрухе и угрюмой северной сосредоточенности. Более того, так тянулась их жизнь всегда, исключая периоды войн и революционных экстримов. Только вот повыдохлась как-то со временем жизнь эта самая, в Белозерске поменее, в Устюжне поболее. Эх, помню старух лет этак 20 с лишком назад в Тверской и Псковской! Столько жизни в них было, натуры той самой. Теперь присматриваешься, вглядываешься в лица – нет: выражение глаз, осанка, стать, фактура – всё «ушло»…  Может быть... Впрочем, и ныне лица северян лишены «смазанности», возникающей от постоянного пребывания в людском потоке. Фотографировать людей очень неловко, но я старалась.